Всегда был честным, активным, чутким к людям. Родился в 1915 в Чувашии. В пятнадцать лет, в 1930 вступил в комсомол, был секретарем сельской комсомольской ячейки, участвовал в ликвидации безграмотности. До войны Александр Пластов окончил Казанский медицинский институт, стал врачом-хирургом. Жил и работал врачом в Свердловске, затем - в Харькове. В мае 1941 женился на екатеринбурженке Нине Тяжёлых, с которой вместе работали. Нина Потаповна р. 1919 - тоже медработник, красавица, окончила Свердл. мед. училище и работала фельдшером, талантливая, готовилась потом в мединститут, а ещё была в 1937 делегатом 1 -го Всероссийского съезда Медсантруда в Москве (от Свердловской области).
Сразу с объявлением войны Саша и Нина в июне ушли на фронт воевать в составе 153-й стрелковой дивизии (потом это 3-я гвардейская с.д. Ставки Верховного Главнокомандования) сформированной в Свердловске (ныне вновь Екатеринбург) под руководством комдива Н.А. Гагена и переброшенной в Витебскую область Белоруссии. Военврач 3 ранга (= капитан), командир медсанбата 153 стр. дивизии А.И. Пластов и начальник кабинета челюстно-лицевой хирургии Н.П. Тяжёлых воевали, лечили вместе. На рубеже июня-июля 1941-го измотанная в боевых действиях под Витебском дивизия оказалась под угрозой окружения и уничтожения. Необходимо немедленно прорываться вперед - к Смоленску - чтоб не дать немцам нас окружить, замкнуть кольцо. И тогда комдив Гаген отдал мучительный для всех, но видимо единственно возможный в этих жутких условиях приказ: оставить здесь - под Высочанами военврача Пластова и санинструктора С.Э. Беккера с 1764 -мя нетранспортабельными тяжелоранеными солдатами и офицерами, а всей остальной дивизии устремиться на прорыв. Пластов простился с женой Ниной и остался с одним помощником Славкой и почти двумя тысячами лежачих бойцов "на руках". Высочанская участковая больница, имевшая только 30 коек вместила в палатах, коридорах, во дворе аж 200 пациентов. Главврачу Пластову ничего другого не оставалось как попытаться разложить раненых в домах, сараях жителей Высочан, а также окрестных селений - таких как Бабиновичи, Осинторф и других. Так за несколько дней госпиталь распространился далеко за пределы участковой больницы. И Пластов с Беккером, не имея ни минуты отдыха, делали обходы и лечили, даже делали простые (но спасительные) операции, проводили процедуры. А жара, раненых необходимо чем-то кормить, поить, перевязывать. Условий почти никаких и что делать, если скоро неровен час нагрянут немцы. Появилась небольшая подмога: от прежнего состава Высочанской больницы появились медсестры, повар Сосновская, конюх Прудников. Помогать Пластову взялась, несмотря на свою рану, врач Н. Новицкая. Прибежал молоденький счетовод совхоза "Крынки" Витя Орловский. А раненых становилось всё больше, раненых их подбирали на местах боев и везли сюда местные жители.
Немцы пришли 18 июля 1941. «Кто тут русише зольдатен, коммунистен, юден?» — вопрошал офицер. Раскинув руки, словно защищая раненых, бледный от волнения Пластов отвечал :«Коммунистов и евреев нет». Славке Беккеру только что Пластов приказал спрятаться. Офицер прокричал несколько слов и уехал. Слава перевел, что этим немцам заниматься госпиталем совершенно некогда, что они — фронтовая часть, но вслед за ними придут полевая жандармерия, гестапо. После этого визита стало ясно, что раненых необходимо срочно прятать.
Если раньше у кого-то теплилась надежда насчет "международных норм " обращения с ранеными, и что поэтому может быть не тронут, то известия о расправах с нашими бойцами в других селах окончательно эту надежду уничтожили. Из рассказа начальника контрразведки 153-й дивизии С.С. Захарова : «Под Смоленском ко мне доставили перешедшего фронт солдата Зацепина, одного из 1764 оставленных нами». Он показал: «Пришли немцы. Раненых расстреливали на койках и на полу. Шел немец с губной гармошкой и играл на ней. Он останавливался у койки и усиливал звук. Второй немец тогда стрелял из пистолета. Если звук гармошки у койки был обычным, того не расстреливали...» А в Высочанах такую расправу немцам сотворить не удалось. Пластов и товарищи его сумели быстро разместить раненых из помещения больницы у местных жителей. Так, например, местная жительница Вера Германова спрятала у себя танкиста Тонкушина, провоевавшего потом до конца войны. Других раненых выдавали уже при оккупации за тифозных и даже… за рожениц. В женской одежде в родильном отделении лежали наши пехотинцы, артиллеристы. Тридцать с лишним лет спустя житель Подмосковья, бывший пациент пластовской больницы, а потом — партизанский командир К.П. Фирсов вспоминал: «Я был ранен, потерял много крови. Меня держали «в родилке». Туда же поместили больных детей. Ребятишки плакали, и это создавало правдоподобную картину». На какие только ухищрения не пускались А.И. Пластов и потом его преемница А.Е. Горелышева. Если б не трагизм положения, то сегодняшним молодежным сленгом можно было бы сказать, что театр и цирк «отдыхают». На немецком развешивались объявления: «Внимание, тиф!» Хитро, умело маскируя пулевые и осколочные раны, наши выдавали бойцов за штатских. Когда кончались еда, медикаменты, то кое-что жители Высочан, окрестных деревень давали что могли. Виктору Орловскому Пластов приказал поскорее добыть медикаменты. «Где ж?» — спросил Виктор. « — Найди в других больницах. В домах у врачей, санитаров поспрашивай». Каждый месяц, по крайней мере, это необходимо. Но без аусвайса на такое рискованное дело не пойдешь. И тут выручила больничный повар Феня Сосновская. Она, захватив яйца и масло, бесстрашно пошла к коменданту соседней железнодорожной станции «Крынки». И медикаменты для Высочанской больницы были добыты. Так раненых становилось всё меньше. Разумеется чтобы вылечить всех и совсем не могло быть и речи. Но кого-то вылечили, кого-то подлечили, чтоб хоть как-то поставить на ноги, переправить к партизанам. Бесстрашными здесь оказались фактически все. Оружие, находящееся при раненых, конюх Прудников спрятал, и оно пригодилось партизанам. Некоторые вставшие на ноги бывшие пациенты пробовали пересечь линию фронта, чтобы снова попасть в действующую армию. И к концу августа - началу сентября в Высочанской больницы из двух сотен пациентов осталась только довольно небольшая часть непоправившихся тяжелораненых.
Персонал сработался, окреп, обучился подпольной работе. Да, при немцах они стали настоящими подпольщиками. По ночам слушали Москву по радиоприемнику, спрятанному Пластовым на квартире Сосновской. В больнице работала и врач А.Н. Мамонова, оказавшаяся в Высочанах из -за беременности (родившая тут девочек -близняшек Веру, Надю, Любу и имевшая еще маленького Вову).
Пластов появлялся в госпитале уже украдкой. Немцы внесли доктора в черный (расстрельный) список. Александр Иванович вместе с майором С.Н. Поликаниным, тоже свердловчанином, скрывались где-то у одной местной учительницы. И обязанности главного врача стала исполнять А.Е. Горелышева. Она была минчанка, в свое время не успевшая из-за родни эвакуироваться. Потом она вспоминала, что Пластов узнал: местной комендатуре через предательский донос стало известно о госпитале, и что всех раненых надлежит отправить в лагерь для военнопленных в Витебске. В родильном отделении еще оставались тяжелораненые. Когда фашисты приехали забирать пленных, таковых в госпитале уже не оказалось. В «родилку» гитлеровцев Горелышева не пустила, властным голосом выкрикнув по-немецки: «Идут роды. Вход запрещен». Это подействовало. Немцы ушли. Через несколько дней Пластов ушел в партизанский отряд. Но с больницей связь не порывал. Горелышева выписывала справки о болезнях местным девушкам и парням, внесенным в ведомость для отправки на работы в Германии. В таких делах без врача, хотя бы фельдшера, было уж никак не обойтись.
В Высочанах, как вспоминала позже партизанская мать Пелагея Ивановна Куликова, постоянно стояла виселица («вешалица») для провинившихся. В 70-е годы, жители Орши, боевые товарищи Пластова — Иван Павлович Казанцев, партизанский командир и партизанская разведчица Анна Васильевна, жена его — рассказали как немцам в 1942 удалось схватить доктора А.Н. Мамонову. Она только что прооперировала в партизанском отряде сбитого летчика Николая Богданова. У нее, как уже сказано, было четверо детей — шестилетний мальчик и полуторогодовалые девочки-близнецы, родившиеся уже в Высочанах. Когда врач вернулась, ее тут же схватили, расстреляли и бросили мертвую в яму. Тут же стали убивать детей. Двух маленьких ударили головками друг о друга и бросили на труп матери. Старший мальчик понял, что его сейчас убьют, вырвался и побежал. Тогда полицай погнался, поймал его на огороде, убил рукояткой пистолета и притащил за ножку к могиле.
Всего тогда каратели убили восемнадцать мирных жителей — женщин и детей и тут же закопали.
А Пластова немцы, устроив облаву, убили в перестрелке. По другим данным — схватили в этой перестрелке и расстреляли 5 марта 1942. В партизанах он провоевал полгода. С ним воевал и верный Слава Беккер. Поначалу их было всего четырнадцать человек — одна из первых партизанских групп партизанской бригады «Алексея» Героя Советского Союза А.Ф. Данукалова. В группу кроме Пластова входили Казанцев и Аверин, Слава Беккер, местные жители Блохин и Селиваненко... Они в Хотемлянском лесу вырыли землянку, отсюда уходили на свои боевые операции. Загорались управы, летели под откос поезда. Пластов был всегда нужным врачом, военно-полевым хирургом и таким же бойцом, как остальные. Взрывчатку партизаны выковыривали из снарядов. Позже приспособились нагревать снаряды в печи, чтобы тол понемногу вытекал. Нападали на пущенные гитлеровцами предприятия, разогнали в Мисниках собранный врагами большой гурт овец, сожгли два транспортных самолета, где Пластов как всегда был бодр и очень смел. Иногда даже лихо пел: «Ох, товарищи, держите вы меня, я от радости займусь, как от огня. Не осиной в сыром бору, а соломою да на ветру !..»
Ранило в ноги Казанцева, прятал его Аверин, а лечил Пластов, раздобыв бинтов и лекарств, извлекая осколки. Потом пришлось оказывать врачебную помощь и самому Аверину. Немцы обнаружили А.И. Пластова в деревне Иваньково. Партизаны остались в Иваньково на ночь, а тут нагрянули каратели. Пластов и Блохин пошли на прорыв, им удалось преодолеть немецкий пост, но Пластова заметили. Пока немцы пытались поймать его, другим партизанам удалось уйти.
И здесь А.И. Пластов спас товарищей, даже гибелью своей. Захоронили Александра Ивановича Пластова в деревне Крынки. А в Высочанах в 1970-е был установлен памятный знак в честь военных медиков, приближавших Победу над врагом.
Написанное было собрано из источников разных лет, в основном советской поры. А в наши дни имя военврача -подпольщика Александра Ивановича Пластова как -то с годами стерлось, забылось и не фигурирует в текстах о партизанах, подпольщиках Витебской области и вообще Белоруссии.
В 1976 году в одной газете "Уральский рабочий" вышла статья о жене Александра — старшем военфельдшере 153 -й стрелк. дивизиии Нине Тяжёлых, героически погибшей 25 января сорок третьего под Ростовом -на -Дону в операционной медсанбата.
Искавшие родных врача-подпольщика его соратник Виктор Орловский и более именитый однофамилец дважды герой Кирилл Прокофьевич Орловский, а также журналисты (у витебского журналиста была фамилия типа «Ванбрат») до сестер Нины Тяжёлых что-то так и не добрались. Говорю это только потому, что таким образом мы, родственники, проворонили как имя в перестроечные и последующие времена с тысячами других имен защитников нашей Родины кануло в лету. Даже могила в д. Крынки не нашлась. И это была вторая смерть героя, лишенного даже памяти соотечественников и в Белоруссии, и в России. По мне так Александр Пластов был и остается героем из героев, пусть и без единой какой бы то ни было награды.
Автор этих строк Вадим Владимирович Егоров, профессор, доктор филос. наук, я являюсь внучатым племянником Нины Потаповны Тяжёлых. А значит и любимого мужа её Александра Ивановича Пластова. Таких людей, отдавших молодость и жизнь спасению наших бойцов, забывать никак нельзя.
